Ранним утром в лучах восходящего солнца Ёсицунэ повел эскадру Минамото навстречу флоту Тайра¹. Он стоял на возвышении своего флагмана в зловеще черных доспехах, в причудливом, угрожающем рогатом шлеме и с боевым стальным веером, отдавая приказы своим кораблям.

Более трехсот боевых кораблей Минамото начали охватывать с флангов флот Тайра. Лес мачт, украшенных боевыми вымпелами его флота, приближался к кораблям Тайра, построенным в боевой порядок.

Ёсицунэ не сомневался бы в успехе, особенно после того, как один из крупных вассалов Тайра перешел на его сторону, если бы сражение происходило на суше. Но море — стихия своенравная: ветер, подводные течения и рифы могут вмешаться в развитие битвы и изменить ее исход, разметать его эскадру, разбить ее на части и свести на нет ее преимущества.

 

Тайра не случайно выбрали эту бухту для сражения. Они знали о царящих в ней переменных течениях, острых подводных рифах, способных погубить превосходящий их силами флот Минамото. В этом и был их тактический расчет. Он состоял в том, что они хотели инсценировать отступление, проскочить мимо подводных рифов, корабли же Минамото, увлекшиеся преследованием, должны были, по их замыслу, нарваться на подводную ловушку, а уцелевшие были бы атакованы невредимыми силами Тайра.

Сложность этого плана, коварству которого мог бы позавидовать Ганнибал, состояла в том, что для его успеха необходимо было пройти в опасной близости от рифов, но без этого нельзя было заманить Минамото в ловушку. Игра стоила свеч, ведь победа на море могла решительно изменить ход войны. Специфика морской войны состоит в еще большей жестокости: проигравшего не спасет быстрый конь, он утонет под тяжестью доспехов.

Поэтому Тайра заняли вроде бы абсурдную позицию, опасную и дающую возможность победителю захлопнуть мышеловку — вход в пролив — и уничтожить проигравшего.

 

Тайра решили сыграть в игру “мыши съели кошку” и в случае успеха всадить свой кинжал по самую рукоятку в сердце Минамото.

 

Вначале удача была на стороне Тайра: они атаковали столь стремительно и яростно, что Ёсицунэ едва не погиб. Но затем в дело вмешался рок, не подчиняющийся человеческой воле: ветер переменился, паруса Тайра провисли. Дистанция стрельбы их луков уменьшилась, а у стрелков Минамото соответственно увеличилась. В начавшейся перестрелке успех поэтому был на стороне Минамото.

Стрелки обоих флотов сконцентрировали свой огонь на рулевых, чтобы сделать корабли противника неуправляемыми. Гребцы Тайра выбивались из сил, засыпанные градом стрел Минамото, рулевые были убиты. Переменившееся течение снесло часть кораблей Тайра в ловушку, где они погибли, разбившись о подводные рифы. Таким образом, сами охотники попали в приготовленную ими смертоносную “волчью яму” и превратились в дичь. Корабли Минамото, используя попутный ветер, благополучно обошли западню и замкнули окружение. Тайра нигде нет спасения! Они в западне.

 

Часть уцелевших кораблей Тайра принимает хаотичный бой где и как придется, оставшиеся смыкают строй около флагмана, чтобы умереть около своего императора. Корабли противников стремительно сближаются, они утыканы стрелами, многие из них горят.

 

С громовым криком, в котором слышны ярость и торжество, Ёсицунэ идет на своем грозном флагмане на бой с флагманом Тайра. Он отбивает мечом летящие в него стрелы, под черной сталью забрала глаза его сверкают огнем хищника перед окончательным броском. Настал решающий миг его жизни, когда он отомстит за гибель отца и позор своей матери. Как жаль, что Киёмори уже мертв! Но ничего, он воздаст сполна за все его сыновьям!

 

В этот момент Ёсицунэ заметил на палубе корабля Тайра маленького императора, облаченного в доспехи, которые казались игрушечными. Восьмилетний мальчик бесстрашно стоял в окружении своей матери, придворных дам ее свиты, монахов и своей личной гвардии. Сколь бы ни был ненавистен Ёсицунэ дед маленького императора — Киёмори, но он знал, что в его жилах струится и священная кровь японских императоров, пролитие которой - величайший грех, навлекающий проклятие. Поэтому Ёсицунэ отдал приказ своим стрелкам прекратить огонь. Он поприветствовал императора и попросил его перейти на свой корабль. Маленький император не сказал ему ничего. Храбрый командир его гвардии надменно ответил Ёсицунэ:

“Приди и возьми!”

 

В тот же момент стрела, пущенная телохранителем Ёсицунэ, вонзилась в горло отважному Тайра, пробив защитные пластины его шлема, и он рухнул на палубу к ногам императора.

Начался жесточайший абордажный бой. Палуба была скользкой от залившей ее крови, по ней было трудно пройти: она была вся завалена трупами. Впереди шел Ёсицунэ, уничтожая все на своем пути, как смерч. Видя, что сейчас падут их последние защитники, дочь Киёмори и ее маленький сын бросились в море. Ёсицунэ приказал своим самураям спасти их, и несколько человек бросились вслед за ними. Доспехи увлекли мальчика в морскую бездну. Его мать смогли спасти, у нее находились две священные регалии японских императоров². Все были очень опечалены гибелью священного³ ребенка.

 

Немного погодя Ёсицунэ дал приказ атаковать следующий корабль Тайра. До вечера он добивал остатки вражеского флота и прибыл в ставку старшего брата, буквально залитый с ног до головы кровью: он умудрился заколоть кого-то из врагов рогами своего шлема.

— Все, что не есть Минамото, уничтожено. Тайра больше нет. Настал, мой брат, день нашей мести и торжества. Осталось лишь несколько пленных, — сказал он.

— Они должны умереть, такова их карма, — ответил ему Ёритомо. В его глазах мерцал зловещий свет кровавого заката солнца.

 

 

¹ Морское сражение при Данноура произошло 24 марта 1185 года. Если провести историческую параллель, то в это время русский князь Игорь Святославович бьется с половцами и через месяц, проиграв битву, где полегли его дружинники, раненый, попадет в плен к половцам.

² Согласно японской мифологии, верховная богиня Синто — Аматэрасу — передала своему внуку, первому правителю Японии, три священных сокровища: меч, зеркало и изогнутую яшму, которые своей божественной силой должны оберегать страну от злых пагубных сил. По синтоистским представлениям, пока эти три священных предмета находятся в руках императоров, страна не погибнет. Эти три предмета стали регалиями — знаками императорской власти. Правитель считался законным только в том случае, если обладал этими тремя сокровищами.

Эта традиция была чрезвычайно важна и в аспекте законопреемственности власти. В символическом плане меч воспринимался как высший принцип, “тело” Бога, принцип справедливости и законности. Бронзовое зеркало рассматривалось как символ небесного светила и магический посредник между миром людей и миром богов, одновременно и как предохраняющий талисман. Священная яшма предохраняла обладателя от сил зла и тьмы. Три священные регалии вместе, по мнению японцев, обладали колоссальной магической силой.

³ Императорская семья считалась в Японии священной.