Картина Татьяны Басовой "Отрешение" (заказать картину или принт) | Все Картины

<...> К тому времени, как буддизм с конфуцианством начал проникать в Японию, они уже почти тысячу лет “варились” в котле цивилизации Китая. Там оба учения стали надежной опорой государства.
Людей, действительно пытающихся постичь истину, всегда немного. Большинство же просто чтит традицию, бездумно подчиняется демагогам всех мастей и с упорством осла идет за “пучком травы” - созданной общественным пониманием системы ценностей. Там, где власть освящена религией и опирается на ее авторитет, она гораздо устойчивей и долговечней. Умные властители это понимают.

Когда конфуцианство с буддизмом проникли в Японию, то поначалу у них возникли серьезные трения с Синто и общими ценностями разлагающегося родово-общинного строя. Но постепенно  вожди противоборствующих группировок пришли к дальновидному выводу, что не стоит ломать копья, а более разумно использовать сильные стороны разных доктрин. Камень преткновения состоял лишь в именах тех, кто будет править. За исключением того момента, что в синтоизме  император - вечный и бессменный правитель. В конфуцианстве же он не более как самый высокопоставленный чиновник, волей судьбы получивший “мандат” на трон. Но и тут был найден компромисс: император вне критики, его права на престол не подвергаются сомнению.

Япония, как и Россия, приняла чужеродную религию. Но в отличие от России, в Японии новая религия не была навязана насильно. Языческие храмы никто не жег и не заставлял людей мечом принимать новых богов.

Японская знать поступила мудрее. Она благоприятствовала новой религии, но не стала рубить сук, на котором сидела до этого, а обеспечила преемственность старого и нового, взяв из различных доктрин все, что ей было необходимо. Новое государство, таким образом, опиралось на идею согласия и сравнивалось с единым деревом, где “синтоизм - ствол, буддизм покрывает его своими ветвями и дает на них зеленеть листве - конфуцианской этике” (Сётоку Тайси).

Такое решение проблемы является редким в мировой истории, впрочем, как и сам факт одновременного проникновения двух доктрин на территорию одного государства в один и тот же период времени.

Власть поощряла буддизм, укрепляла его авторитет, назначая настоятелями монастырей младших отпрысков императорской фамилии, и в то же самое время продолжала почитать старых местных богов, многие из которых были объявлены Буддами. Синтоизм стал освещать  радости  и праздники  жизни, буддизм - в основном,  печальные  события.  Нельзя  говорить  о  полном смешении религий, это было бы неверно, но они мирно ужились, дополняя друг друга.

Конфуцианство не стало играть в Японии роль религии, как в Китае. Институт шэньши не был создан, но конфуцианская этика пустила глубокие корни и послужила  моделью  государственного  устройства.  
С той существенной разницей, что власть не перешла в руки шэньши, как в Китае, а осталась в руках аристократии, которая в Японии не успела еще уничтожить себя в междоусобице.

 

Картина Татьяны Басовой "Будда в океане крови" (заказать картину или принт) | Все Картины

 <...> Период со второй половины VII века до середины IX века так и называют эпохой законов, то есть правления, основанного на принципе закона, а не произвола. Принцип законности стал основополагающим в менталитете японцев, и его действие неизменно до наших дней. В соединении с буддизмом и синтоизмом, конфуцианство стало доктриной правящего класса Японии.

Итак, в VI-VIII веках в Японии было возведено здание государства конфуцианского толка. Это госу дарство вполне вписывалось в традиционную модель раннего феодализма и соответствовало общеисторическим закономерностям. В то же самое время наличие аристократии и силовое расширение
империи, порождающие неизбежную войну и связанный с этими факторами закономерный процесс формирования класса воинов, закладывали бомбу замедленного действия под здание централизованного государства конфуцианской модели. Так как если возникают войны и есть аристократия, то будут воины и появятся феодалы. Они не захотят мириться с посягательством государства на их свободу и права, и кто-то из них должен погибнуть. Вопрос лишь в том: поломается ли государственная машина или она сумеет перемолоть  кости тех, кто против нее.

Кто кого?

Осторожно! Появляется не просто “гомо сапиенс”, появляется человек с мечом! В его руке - сила и
меч, во взгляде - гроза.

Кто устоит перед ним?

Читайте продолжение в книге "Самурай: Восхождение" А. Р. Басова