На картине изображен бушующий океан крови, омывающий Будду, восседающего в классической позе медитации; его голову окружают кристально-чистые энергии ясного видения и просветления. Этот образ подойдет для создания буддийского интерьера, будь то комната для медитаций, эзотерический клуб или даже спортивный зал, так как некоторые стили единоборств так или иначе черпают философскую составляющую из восточных учений.
"Странное, ужасное и одновременно захватывающее видение колоссального масштаба
предстало перед ним. Гигантский Будда, словно немыслимо высокая скала, возвышался среди абсолютно безбрежного океана...
крови. Это была кровь рождающихся и умирающих живых существ бесконечных миров: все возникало из крови и,
погибая, снова превращалось в кровь.
Бескрайний и живой, кроваво-красный океан бурлил и клокотал. Кровь рождала и пожирала сама себя,
претерпевая неисчислимые трансформации.
Огромные волны густой темной крови вздымались, неустанно накатываясь одна за одной, пытаясь
поглотить и Будду.
Но по какой-то непостижимой причине Будда Великий и Милосердный был недоступен стихии безбрежного
кровавого океана.
Волны накатывались и становились огромны, бросая вызов небесам. Кровь заливала его гигантские
плечи…
Кровь достигла его губ, на которых словно застыла неизреченная Великая Тайна. Кровь заливала его с
головой, и Будда постепенно погружался в пучину…
И исчезал, кажется, навсегда…
Но через некоторое время, такой же, как прежде, невозмутимый и таинственный Будда возникал снова,
поднимаясь из отступающей пучины бездны,
которая страстно жаждала, но была не в силах поглотить его.
Потоки крови алыми ручьями, словно с высоких гор, стекали с его гигантских плеч и молитвенно
сложенных рук.
Они медленно падали вниз в бездну, разлетаясь на миллионы кровавых сверкающих рубинов, возвращаясь
назад в океан крови, бурлящий внизу у ног застывшего в медитации Будды.
Но ни на его умиротворенном лице с закрытыми глазами, ни на сверкающих чистотой лотоса одеждах… Не
оставалось ни одной капельки крови. Ни одной…
Будда жил своей таинственной жизнью посреди бескрайнего океана крови.
Он оставался чист от нее несмотря на то, что кровь окружала его со всех сторон…
Самураю вдруг показалось, что он сам – одна непредставимо маленькая капелька крови, летящая вниз со
лба Будды.
Вдруг Будда открыл глаза…
Самурай сразу узнал их. Он видел их, когда смотрел в небо. Но в них уже не было и, конечно же, не
могло быть никакого гнева. Они были абсолютно спокойны и умиротворены, как океан после сильнейшего
шторма.
Тогда он принял это сверхъестественное нечеловеческое спокойствие и отрешенность за гнев или нечто
угрожающее. Но сейчас он понял, что это нечто совершенно иное.
В этом взгляде явственно выразилась Тайна, застывшая на устах Будды…
Будда смотрел на него пронзительным взглядом совершенно синих бездонных глаз и вдруг сказал ему: НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ!!!"
Путь человека, который позднее будет известен под именем Будда Шакьямуни, начался вовсе не в роще Лумбини, где его родила царица Майя. Стезя его берет начало задолго до этого события, сокрытая за сумраком рождения и смерти. Три Великих Асанкхейи (число, изображаемое единицей со 160-ю нулями) Гаутама совершенствовал добродетели, утончал сознание и копил благие заслуги. И спустя миллионы лет развития это дало плод: рождение в семье представителя кшатрийской знати Шуддходханы, страны Шакьев. Гаутама осознанно выбрал воплощение в этой семье, разумно посчитав, что происхождение из богатого и влиятельного воинского клана поможет вселить веру в его учение. Четыре зрелища (больной, старец, мертвый, аскет), уход из дворца, годы духовных поисков и героической борьбы с изъянами сознания позволили ему достичь пробуждения. Он обрел видение Таковости, интуитивное осознание четырех благородных истин (краеугольная формула Буддхадхармы) и приобрел космический титул — Татхагата («Так ушедший» или же «Так пришедший» в зависимости от написания: tatha+agata и tatha+gata). Интересно, что при жизни Будда не приветствовал создания культа своей личности, неустанно подчеркивая, что его последователь должен опираться только на самого себя и не уповать ни на богов, ни на него, ни на каких-либо еще духовных авторитетов. Однако позже даже такая консервативная школа, как Тхеревада, стала видеть в Будде возвышенное существо, "учителя богов и людей".